Чистое сокровище - Страница 21

Она подошла к окну и прислонилась к холодному стеклу лбом. Отсюда открывался вид на сад – аллея стройных кипарисов, заботливо укрытые фанерными ящиками розы – ну, наверное, розы – легкая кованая ограда в отдалении, а за ней – возделанные поля и небольшая деревня на пологом холме, со всех сторон окруженная виноградниками, – ну, наверное, виноградниками…

Смешно, глупо и стыдно признаваться – но тут никого нет, так что стесняться некого. Она элементарно трусит пойти на поиски собственного мужа. Боится заблудиться в пустынных переходах мрачного дома, боится попасть в глупое положение и вызвать недовольство или презрение надменной свекрови…

Кэти закусила губу, боясь расплакаться, безотчетным движением положила руки на живот, ' легонько погладила его. Одни мы с тобой, мелочь. Папа про нас забыл.

Потом она вдруг разозлилась – и стала сама себя убеждать, что бояться глупо, что надо просто выйти из комнаты и пойти по коридору к лестнице, а если заблудится – покричать кого-то из слуг, и плевать, что стыдно, – какая есть, другой не будет… У нее почти получилось – но в этот момент дверь распахнулась, и Алессандро стремительно вошел в кабинет.

– Маленькая упрямица! Прости, я задержался, много дел накопилось. Заходил к тебе, но тебя не нашел. Так и не прилегла?

– Нет. Тут очень… пустынно.

– Бедный котенок! Иди ко мне, обниму тебя и поцелую.

Он подхватил ее на руки и уселся на диван, а Кэти счастливо вздохнула и уткнулась носом ему в плечо.

– Девочка, обещай, что будешь стараться поскорее ко всему привыкнуть. Мне ведь действительно надо работать. Смотри: если не считать деловых поездок, которые происходят когда угодно, я обычно четыре дня в неделю нахожусь здесь и занимаюсь домашними делами и тем, что можно решить через Сеть. Три оставшихся дня я в Риме или Сиене, там у меня головные офисы. Разумеется, теперь я человек семейный, так что постараюсь пересмотреть свой распорядок, чтобы не оставлять тебя в одиночестве надолго, но будь готова к довольно частым разлукам.

– Я могла бы летать с тобой вместе в Рим…

Алессандро отстранил ее от себя и посмотрел с удивлением.

– Не придумывай, глупышка. В твоем положении путешествовать по воздуху вредно, да и оставаться одной тоже – а в Риме я не смогу уделять тебе много внимания. Здесь же – другое дело! Рядом будут мама и Лучиана…

Кэти нахмурилась. Не успел жениться – и уже сбегает из дому! Да еще эта Лучиана…

– Сандро, а вот насчет Лучианы…

– Мне нужно в душ и переодеться, а потом я все-таки уложу тебя отдохнуть перед ужином. Не хмурь брови – тебе не идет. Чао! Не скучай!

Единственным светлым моментом этого вечера оказалось отсутствие Лучианы – будущая надзирательница Кэти уехала во Флоренцию по каким-то делам. Однако и без нее ужин дался молодой жене Алессандро ди Каррара нелегко. Кэти одиноко и сиротливо сидела на длинной стороне громадного, как и все в этом доме, стола и уныло вертела головой то вправо, то влево, пытаясь хотя бы сделать вид, что следит за разговором Алессандро и синьоры Франчески. Правда, они говорили по-английски, чтобы не смущать ее – но ни одного упоминавшегося имени она не знала, предмет разговора не понимала, поучаствовать в нем не могла. К тому же раздражал стоящий за спинкой стула… лакей? Официант? Его звали Ромео, но на вид он был чистый Джим или Билл: рыжий, толстый и неуклюжий. К тому же по-английски он не говорил и не понимал, а она не понимала, что он ей предлагает, и машинально кивала. В результате ей досталась слоновья порция вареного шпината – редкая гадость! – переперченный сырный суп с чесноком, от которого мгновенно началась изжога, и крошечный шарик домашнего мороженого.

Кэти тихо злилась и не могла дождаться окончания тягостного мероприятия. Семейная жизнь несколько поблекла в ее глазах, а к синьоре Франческе Кэти чувствовала уже практически ненависть.

Знай она, что ждет ее впереди… Впрочем, это – всегда разговор в пользу бедных.

Единственным светлым моментом за последующие две недели оказалась мгновенно зародившаяся и окрепшая дружба с Кьярой. По всей видимости, с горничными полагалось обращаться как-то иначе, но Кэти была так зла на весь свет, что не собиралась учиться великосветским манерам.

Кьяра была болтушкой и хохотушкой, у нее всегда было хорошее настроение, а еще она умела делать отличный массаж, заплетала густые волосы Кэти в замысловатые косы и готовила ей изумительный травяной чай, снимавший отеки ног – в последнее время они сильно донимали молодую синьору ди Каррара.

Именно Кьяра стала единственной подругой Кэти в этом мрачном и большом доме. Кэти с трудом привыкала – а по правде сказать, не могла привыкнуть вовсе – к образу жизни Алессандро, который вставал в семь утра, в течение десяти минут умывался и одевался, шел завтракать и либо уезжал на аэродром, чтобы лететь в Рим, либо уходил заниматься делами поместья и дома. В принципе большой разницы не было – и в первом, и во втором случае Кэти видела своего мужа рано утром и поздно вечером. Оставались, конечно, ночи – но тут, как назло, напомнил о себе тяжелейший токсикоз, и Кэти даже думать не могла о сексе, а Алессандро относился к ней преувеличенно бережно… как к тухлому яйцу.

Апофеозом его заботы стал переезд в отдельную спальню. Молодой муж мотивировал это тем, что ему трудно удержаться от грешных помыслов в одной кровати с Кэти, а в ее положении – Господи, как он надоел с этим «положением»! – это может быть опасно. В результате Кэти ночевала одна, скорчившись в позе эмбриона на краю огромной кровати, и засыпала почти все время в слезах…