Чистое сокровище - Страница 27

– Кэт, это фантазии…

– Ну да, естественно. Ее ты знаешь давно, меня – недавно, стало быть, лгу я.

– Я этого не говорил. Просто женщины в твоем положении часто ведут себя…

– Если ты еще раз произнесешь слово «положение», я тебя стукну чем-нибудь! Я БЕРЕМЕННА! Это не болезнь, не состояние души и не психическое отклонение!

– Держи себя в руках. Столь бурное проявление чувств может повредить ребенку…

– Ты гинеколог? Специалист по беременности? Что ж, тогда проконсультируй меня по оч-чень интересующему меня вопросу: а штучки Лучианы идут мне и ребенку исключительно на пользу? Почему эта изумительная, правдивая и в высшей степени воспитанная дамочка спит в хозяйской спальне, живет в этом доме на правах… хозяйки, хотя даже не успела стать членом семьи? Возможно, она не теряет надежды все же им стать – и подыскивает себе нового мужа… из местных обитателей? А может, уже подыскала?

В черных глазах Сандро вспыхнуло бешенство.

Ударит, испуганно подумала одна половина сознания Кэти. Пусть только попробует! – с бесстрашием человека, которому нечего терять, возразила вторая половина.

Алессандро тяжело дышал, сжимая кулаки. Никогда и никто не смел разговаривать с ним в таком тоне. Никогда и никто!

Он любил и желал эту женщину – но иногда ему хотелось убить ее. С этих коралловых губ срывались порой ужасные слова – и он едва сдерживал ярость.

– Послушай, Кэти! Ты вышла за меня замуж, и это налагает на тебя определенные обязательства. Я требую, чтобы ты уважала мою мать…

– Я готова была это делать. Но если ко мне относятся как к чему-то, что кот притащил на ковер с помойки, я свободна от подобных обязательств.

– Тебе нужно просто привыкнуть к жизни в семье. Я понимаю, у тебя были проблемы с собственной матерью…

А вот этого говорить ему не стоило. Кэти почувствовала сладостную легкость во всем теле. Ярость оказалась крыльями, которые запросто унесли ее от всех обид, тревог и сомнений, обуревавших ее последние три недели.

– Если ты хочешь, чтобы я уважала твою мать, будь добр, заткнись и не смей говорить с таким напыщенным видом о том, о чем не имеешь ни малейшего представления!

– Кэт…

– За все время нашего знакомства ты ни разу не удосужился расспросить меня о моей семье, даже не заикнулся о приглашении моей матери на свадьбу, но зато позволяешь себе выносить суждения о моем трудном детстве. Полагаю, ты считаешь, что осчастливил меня, бедную сиротку? Позволь напомнить, что это ты искал меня, а не я бегала за тобой и канючила: «Возьмите меня замуж, добрый синьор».

– Кэт, ты пожалеешь…

– Я уже жалею, Сандро. Я жалею о своем поспешном решении. О том, что поверила тебе, а ты снова обманул мои ожидания. Почему ты сразу не предупредил, что тебе требуется покорная и бессловесная статисточка в роли законной супруги?

– Кэт, ты не права…

– Естественно, ведь всегда прав только ты! Что бы я ни сделала, что бы ни сказала – все плохо, глупо, неправильно, гормоны и мое «положение». Я сижу взаперти в собственной спальне, я должна советоваться, что мне надеть, я вынуждена терпеть насмешки – да на фига мне такая семейная жизнь, скажи? В этом доме ко мне относятся в лучшем случае как к инкубатору, в котором ждет своего рождения наследник ди Каррара.

– Пойми ты, у нас в семье сложились определенные традиции, ты к ним не привыкла – но ведь могла бы хоть попробовать!

– А почему не хочешь сделать то же самое ты?

– И к чему я должен привыкать? К питанию всухомятку, сиротской квартирке с видом на помойку и запаху вареной капусты на лестнице? Больше мне как-то ничего из твоей лондонской жизни не запомнилось.

– Ой! Извините, что мы тут с немытыми руками вперлись в высший свет! Ты всерьез считаешь, что люди, у которых нет горничных и дворецких, которые сами стирают свои трусы и зарабатывают на жизнь меньше миллиона в год, недостойны уважения? В таком случае, ты дешевый сноб и пижон. А свои миллионы можешь сунуть себе в задницу и гулять в таком виде по улице – чтобы все знали: вот гуляет великий и ужасный Алессандро ди Каррара!

Алессандро, смертельно побледнев, шагнул к ней, сжал огромные кулаки, на скулах захо-.дили желваки…

Теперь точно ударит, обреченно пискнула первая половина сознания Кэти. Ну и пусть, устало откликнулась вторая. Все равно дороги назад нет.

Алессандро молча и тяжело прошагал к двери, но на пороге остановился и обернулся через плечо.

– Мы не понимаем друг друга. Ты зла на меня, на мою семью, на весь свет. Возможно, у тебя действительно есть на то причины, а я был к тебе не слишком внимателен. Если так – я прошу прощения. И еще об одном прошу: будь снисходительнее к окружающим. Пожалуйста, Кэти…

– Сандро…

Она рванулась к нему – но Алессандро молча вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

9

О, Кэти очень старалась – Бог свидетель!

Субботняя ссора вымотала ее душевно и физически, все воскресенье Кэти провалялась в постели с больной головой. Ночью же состоялось молчаливое и бурное примирение – Алессандро пришел в ее комнату и любил ее так 'неистово и нежно, что Кэти ненадолго почувствовала себя абсолютно счастливой…

Но потом наступил день – и она с тоской поняла, что секс больше не примиряет их по- настоящему. Алессандро был занят и не обращал на Кэти никакого внимания, а она так [нуждалась в его поддержке и сочувствии!

Кэти почти воочию видела, как вокруг нее растет непробиваемая стена одиночества и отчуждения. Она бродила по огромному дому, стараясь не попадаться на глаза синьоре Франческе и Лучиане, и некому было рассказать о том, как она несчастна.