Чистое сокровище - Страница 42

– Мадонна! Дай мне сил…

– Ты держал меня в доме, похожем на мавзолей, а относились ко мне как к сиротке, живущей из милости и до смерти всем надоевшей! Ты не верил ни единому моему слову, зато твоя мать и Лучиана всегда были правы!

– Я дал тебе все, о чем может мечтать женщина, и готов был дать еще больше, а ты отплатила мне побегом!

– Ты дал мне все, что угодно, кроме любви, внимания и сочувствия!

– Не ври, убью! У тебя все это было, но знаешь, в чем твоя проблема?…

Кэти и Алессандро стояли друг напротив друга и самозабвенно орали. Том Монаган бочком отодвинулся к крыльцу и присел на ступеньку. Совершенно очарованная происходящим Бу тихонько присела рядом с ним, привалилась к плечу. В тихой и размеренной жизни ирландской деревни Крислох-Маллингар такие феерические представления случались редко – если не считать приезда цирка весной, тогда Бу тоже очень понравилось. Тигр перепрыгнул через сетку ограждения и ушел гулять по деревне. Местные собаки восприняли это как личное оскорбление и загнали полосатого в огород к бабке Нэн, а она, ведьма старая (спасиееГосподиидайвсяческогоздоровья!) спасла зверюгу и привела обратно в цирк…

– Том? Дед?

– Что тебе, мелочь?

– А чевой-то они делают?

– Беседуют, Бу. Давно не виделись, то-се.

– А чевой-то так громко?

Том хмыкнул и обнял внучкины хрупкие плечики.

– Так это… потому что любят друг друга…

– …Твоя проблема в том, что ты из всего делаешь стремительные и неправильные выводы!

Согласен, Лучиана чокнутая – но разве я изменял тебе с ней? Разве я тебе вообще изменял?!

– А что она делала в одной квартире с тобой? Почему все время нашептывала мне, что ты ждешь не дождешься, как бы выгнать меня из дома и жениться на ней?

– А почему ты верила ей, а не мне?

– Да потому, что ты со мной вообще не разговаривал! Ты со мной спал – а все остальное списывал на гормоны! Отвечай вот сейчас, честно: что она делала в твоем римском доме в тот вечер, когда я туда позвонила?!

– Вот именно! Раньше надо было спросить. Она приехала и призналась мне в любви! Тогда я и заподозрил, что у нее не в порядке с нервами…

– О, как это мило! Как это нежно! С нервами! Да у нее крыша съехала по всей длине! Шурша шифером!

– А вот это я понял значительно позже. Когда через три дня после твоего бегства она нарядилась в подвенечное платье, завернула куклу в пеленки Кларибель и пришла ко мне в спальню!

– Что-о?!

– То! И была безумная ночь, ее увезли в больницу, у мамы был сердечный приступ, а я метался как безумный, не понимая, что делать и к кому бросаться за помощью! Ну идиот я был, дурак, скотина – но что ж так-то, Кэти! По живому, с мясом…

– Сейчас расплачусь! Думаешь, я в это время скакала и песни распевала? Да я уверена была, что это меня вы упечете в дурку, после той сцены с сонными каплями – знаешь, кстати, что там было? Я машинально сунула бутылочку в карман, потом сдала на анализ. Настойка белладонны! Пара лишних капель – и я бы прекрасно обошлась без дурки, прямым ходом отправившись на небеса! Ее сдерживала только опасность навредить Бу.

– Не смей ее так называть!

– Ище чево!

– Вот именно, Бу! Еще чего! Как хотим, так и называем! Мы в нашей семье так привыкли!

– Бесстыжая! Бессовестная, развратная баба!

– Дед, а че такое разворотная баба?

– Это… ну… такая… веселая, все время смеется и песни поет. С глазами такими…

– Как бабка Нэн?

– Н-ну… в какой-то степени…

– Это я – бесстыжая? Это я – развратная? Да ты…

– А какая еще? При живом муже жить с любовником на глазах у всех, да еще взять его фамилию – да тебя за многоженство… нет, многомужество надо арестовать!

– Мне медаль надо дать – за МНОГО МУЖЕСТВА… Что?!! Что ты сказал?!!

Охрипшая и красная как помидор Кэти вдруг умолкла, склонила голову на плечо, посмотрела на взмокшего и растрепанного Алессандро, потом отошла к крыльцу встала рядом с Томом Монаганом и сказала тихо:

– А я-то не могу понять…

Они с Томом переглянулись – и захохотали в голос. Слезы текли у них по щекам, они хлопали друг друга по плечам, тыкали пальцем в Алессандро и не могли ни остановиться, ни произнести хоть слово. Бу, которая не любила, чтобы смеялись без нее, встала, подошла к опешившему Алессандро и подергала его за руку.

– Папа, ты что, дурачок? ТОМ – МОЙ ДЕДУШКА! ПАПА МАМЫ!

Алессандро ди Каррара впервые в жизни почувствовал, что сейчас грохнется в обморок. Он смотрел на двух хохочущих над ним людей – и его красивые губы начинала кривить несмелая, робкая улыбка.

– То есть… это… но ведь ты же… Мадонна!… Вы – отец Кэт…

Теперь он ясно видел одинаковый разрез ореховых глаз, одинаковый рисунок улыбчивых ртов, чуть остроконечные, как у эльфов уши, одинаково широкую кость… Конечно, перед ним заливались смехом отец и дочь!

В этот момент Бу, уже подуставшая на сегодня от чудес, совершенно буднично сообщила:

– А вот и бабуля Би. Би, привет! Это мой папа!

– Привет, милая. Здравствуйте, зять. А почему эти сумасшедшие так себя ведут?

Кэти и Том Монаганы посмотрели на Белинду Гроувз – высокую, мускулистую, со спортивной сумкой на плече. Посмотрели на ошеломленного античного бога, держащего за руку золотоволосого ангела в красной курточке. Посмотрели друг на друга – и Кэти обвила руками крепкую шею отца.

– Папка! Почему мне кажется, что это самый счастливый день в моей жизни?

– Потому, что все, язви их, наконец-то разобрались и путаница закончилась. Эй, зять! Отомри, возьми у тещи сумку – и заходи в дом. Свою норму по массовым праздникам и бесплатным зрелищам для жителей Крислох-Маллингар мы на этот месяц выполнили, я так полагаю. Пора побеседовать в узком семейном кругу…